Делайте все, как я: О единственной проповеди геронды Григория

Сегодня, 29 ноября 2018 г, исполняется 40 дней по преставлении ко Господу геронды Григория (Зумиса), игумена святогорского монастыря Дохиар.

Чем больше дней проходит, тем ярче проступает образ аввы в воспоминаниях тех, кто прошел его школу. Предлагаем рассказ человека, который предпочел скрыться под именем Mαθητής (Ученик).

Геронда Григорий и отец Исидор

– В первый раз меня в Дохиар привез мой духовник. Монастырь еще не был отремонтирован и освещался керосиновыми лампами, а геронда Григорий, несмотря на множество тяжелых болезней, был полон сил. Каждое утро перед послушанием старец собирал паломников в архондарике и около часа беседовал с ними. Хотелось бы описать одну из этих бесед, раскрывших для меня богословие нашего геронды.

В это утро в архондарик пришли два молодых монаха, студенты-богословы. Когда выдалась возможность, они через переводившего отца Макария стали задавать вопросы старцу. Речь их была наполнена академической терминологией, и сейчас я даже не могу вспомнить содержание беседы. Но неожиданно отец Григорий сказал им:

– Вы прелюбодеи и поэтому не можете стать священниками.

Возникла неловкая пауза, но спустя некоторое время отцы попытались объяснить старцу, что под влиянием господствующей долгое время в нашей стране антихристианской идеологии ими были совершены смертные грехи, в которых они покаялись и даже приняли постриг. Выслушав их, старец ответил:

– Всю свою жизнь священник произносит только одну проповедь: делайте все, как я. Но я вижу плесень, насаженную в вас сатаной, и поэтому вы никогда не сможете сказать этих слов.

Но отцы не соглашались со старцем и попытались рассказать ему о сложной ситуации, сложившейся на постсоветском пространстве, о нехватке священнослужителей для возрождающихся храмов. Старец резко встал, взял посох и, выходя из архондарика, сказал:

– Вы подобны покупающим геенну огненную за собственное золото.

На склонах, окружающих Дохиар, растет около 3000 оливковых деревьев, поэтому две недели я вместе с отцами и остальными паломниками, стоя на коленях, собирал оливки, а ночью шел на богослужение. Конечно, было тяжело, но вид того, как пожилые отцы и даже старенький отец Харалампий, отстояв целую ночь в стасидии, работают наравне со мной, придавал сил для борьбы с внутренними протестами.

Помню свой первый день на сборе оливок. Отец Серафим даже не успел объяснить мне специфику новой для меня работы, как получил по голове палкой от старца.

Геронда возмущался:

– Все начинается с разговоров, переходит в дружбу и заканчивается полным расстройством монашеской жизни.

Геронда на послушании

Мое идеалистическое представление о жизни в Афонском монастыре – с достоинством, в спокойствии и взаимной дружбе – за две недели послушаний растаяло, как дым.

Но настоящим искушением для меня стало ежедневное общение со старцем. По утрам в архондарике собиралось до 50 паломников для беседы с герондой Григорием, и каждый день некоторые из них уходили покрасневшими от стыда. Каждое утро я словно переносился в апостольские времена, когда церкви были наполнены говорившими языками и пророчествующими. Мне неловко здесь писать о виденном и слышанным мною. Хотя все это происходило при множестве свидетелей и не является тайной Исповеди. Осознание того, что потемки моей души утратили свою непроницаемость, стало серьезным испытанием для моей психики.

Мой духовник всегда повторяет, что твердая духовная пища не для каждого, и неофиты должны начинать с молока. Через две недели мы с духовником, несмотря на предложение сделать из меня настоящего монаха и сильный шторм, заказали маленькую моторную лодку и поплыли в Уранополис. Духовник полетел в родной Донской монастырь Москвы – чистить периодически засоряющуюся канализацию, а я – учиться в Европу.

Пасха в монастыре Дохиар

Наверное, помня мое сокрушительное поражение во время первого посещения Дохиара, духовник питал меня молоком, объясняя, что я напрасно смущаюсь от приключающихся со мной неприятностей и человеческих восстаний.

– Картины благополучия в сердце твоем рисует лукавый, а путь каждого христианина лежит на Голгофу, – говорил он.

А когда я однажды спросил его, как мне узнать, что Господь слышит мою молитву, он ответил:

– Когда сердце твое плачет, тебя слышит Христос.

Несколько лет я пытался вместить эти слова в своем сердце, и они истолковали мне проповедь геронды Григория.

Возвращаясь в обитель едва живой, старец через пару дней сам выходил на стройку

После окончания обучения, по благословению духовника, я опять приехал в Дохиар. В монастыре полным ходом шла реконструкция, а здоровье нашего старца очень сильно пошатнулось. У него отказали обе почки, и он находился в больнице. Когда осенью 2012 года его привезли в монастырь, он выглядел так, что у старых монахов текли слезы. Но каждый раз, возвращаясь из больницы после очередного осложнения, по прошествии нескольких дней старец восставал, словно феникс, для продолжения своей единственной проповеди:

– Делайте все, как я.

Каждую минуту он проповедовал нам Христа Распятого. Геронда очень плохо видел, испытывал сильные боли в ногах, но, опираясь на жезл, мог отстоять целую ночную службу, а потом днем, едва добравшись к нам на бетонные работы с двумя палочками в руках, до вечера стоял в цементной пыли. Сколько раз я, уставший, присаживался в стасидии, но, подняв глаза и увидев стоящего в алтаре старца, со стыдом вставал. Восходя на Голгофу, сам геронда из последних сил тащил за собой всю братию, и я не помню ни одного, кем бы он пренебрег.

Старец был человеком, который сокрушал наши сердца и учил их плакать по 20 часов каждый день. Бетонные работы в Дохиаре были настоящей каторгой, от рассвета до заката, бегом, под постоянный крик старца. Четыре часа сна, судороги в ногах, служба до утра, трапеза с ледяной родниковой водой, и снова – тележки с бетоном или тяжеленные камни, и взыграние сердца от изнурительного труда. Работа по праздникам, работа по воскресеньям… Геронда, превращающийся из немощного старчика в неистового корсара, сокрушающего как трудника, так и монастырского духовника, но при этом с дерзновением обещающий:

– Господь помилует вас за ваши искалеченные руки.

Отец Сисой из монастыря Дохиар

Очень тяжело было физически, но еще тяжелее было морально – не обижаться на сокрушающего тебя человека. Но, видя реальные примеры отцов, отпустивших руку старца и унесенных бесами в темную бездну, каждый вечер я шел в келлию отца Григория и брал благословение. Когда я на Исповеди признался геронде в том, что мне удается побороть все обиды на него до вечера, он ответил:

– Если ты не успеваешь все простить человеку за 5 минут, то ты бесноватый.

Однажды, после послушания, отец Сисой попросил помочь ему с расшивкой камня. Пришли и два других отца – Ефрем и Исидор. Работали мы ночью и, не опасаясь старца, разговорились с отцом Исидором, сравнивая произведения архимандрита Софрониия (Сахарова) и Евангелие. В 3 часа утра, прямо с послушания, мы отправились в храм, а после службы – в трапезную. Во время трапезы старец говорит:

– Православие не знает ни Софронологии, ни Паисиологии, ни Парфирологии, но я хочу вам напомнить о самаритянке, которой знание пророков позволило увидеть Христа. Читайте Священное Писание.

Богословие геронды было чистым и трезвым, например, он очень настороженно относился к широкому распространению аскетической литературы. Сам будучи настоящим подвижником и молитвенником и имея своими учителями преподобных Филофея и Амфилохия, он предупреждал об опасности сосредоточения внимания только на приобретении навыка и плодов молитвы. Старец говорил нам, что молитвенный подвиг необходимо начинать с сокрушения наших каменных сердец, переполненных страстями, чтобы в конце жизни, несмотря на приобретенный навык молитвы, нам не потерпеть катастрофу, на ликвидацию последствий которой времени уже не хватит.

Действительно, Дохиар заметно отличается от остальных святогорских монастырей и скитов – и не только трудовыми послушаниями. В нем не увидишь трудников и иноков, ходящих и творящих устно Иисусову молитву, даже встретить инока с четками вне кельи сложно.

Я трижды разговаривал с герондой о молитве. Первый раз – когда во время службы ко мне подошел пожилой инок и сказал:

– Как ты можешь молиться и не слушать это восхитительное византийское пение?

Я попросил пойти со мной к старцу отца Мартирия, переводчика. На мой вопрос, можно ли молиться во время службы, геронда ответил, что молитву необходимо творить всегда и везде, если хочешь творить поклоны, не смущайся и не стесняйся, – так же, как и если у тебя текут слезы.

Во второй раз мы говорили с герондой о молитве, когда я получил SMS на утаенный от старца мобильный телефон... Сообщение так меня расстроило, что я несколько дней не мог совершать правило. Когда отец Мартирий перевел старцу, что произошло, тот запричитал:

– Ай-ай-ай, ну как ты мог?! Посмотри, у меня множество духовных детей на материке, и я не могу их оставить без помощи, но каждый раз, когда я разговариваю с ними по этому телефону (в келье старца стоял стационарный телефон), молитва оставляет меня.

Геронда Григорий и собачки

Ну, а в третий раз старец пришел сам и отчитал меня (я выкинул в мусорное ведро недоеденную лапшу):

– Ты совершил очень плохую вещь для своей молитвы.

Утром на трапезе старец опять вернулся к произошедшему:

– Незачем нам подсматривать в замочную скважину, чтобы увидеть, молится ли человек. Тот, кто имеет молитву, любит все вокруг себя, каждое растение, каждый камушек и лапшу, он никогда не выкинет ее в помои!

Спустя несколько месяцев монастырский врач отец Ефрем опять напомнил мне о случившемся, однако вот каким образом:

– Помнишь, старец говорил о лапше? Это он сказал обо мне.

Старец преображался во время служения литургии: перед тобой с потиром в руках стоял беззащитный ребенок, такую проповедь кротости сыграть невозможно. Когда во время службы мне удавалось вместо отца Иоанникия встать в стасидии, находящейся сзади игуменского места, я всегда ощущал благоухание, исходящее от геронды. Первое время, причастившись, я отходил от Чаши, как это принято в наших храмах, и шел запивать освященной водой. Только спустя месяц старец подошел ко мне на стройке и потихоньку прошептал:

– После Причастия мы не поворачиваемся ко Христу спиной.

Для многих на Святой Горе и за ее пределами старец был соблазном, искушением и камнем преткновения. Искушались пустынники, прошедшие через Дохиар, из-за каторжного труда, мешающего им совершать молитву, искушались зилоты и патриоты из-за отказа старца влезть на баррикады для борьбы за чистоту Церкви, Отец Харитон из монастыря Дохиар соблазнялись в монастырях из-за высказываний старца о том, что деньги Британской королевской семьи гибельны для Афона. Вероятно, искушались премьер-министр Греции и Британский принц, которых геронда не впустил в свой Дохиар. Искушался и Константинопольский Патриарх, когда на его вопрос – «Зачем старец набрал этих русских?» – старец встал и ушел, сказав на ходу: «Как не принять тех, кого посылает Богородица?» – и, несмотря на запрет Патриарха, незадолго до своей кончины постриг последнего русского монаха – отца Кириноса.

Наш геронда был добрым деревом, принесшим добрые плоды. Вспоминаю насельников Дохиара...

Отец Амфилохий – духовник братии, с детства находящийся при старце, истинный проповедник смирения, по молитвам которого совершались чудеса. Когда смотришь на отца Амфилохия, проходящего по храму, крестящегося и прикладывающегося к иконам, то сразу осознаешь, как гордо все это время ты ходил и крестился в храме, с чувством собственного достоинства прикладывался к святым образам. Сколько раз я задавал ему вопросы – и получал неизменный ответ:

– Что я могу знать, ведь мой старец еще жив.

И он, как мальчик, бежал всякий раз на гору, в монастырь, чтобы спросить своего геронду то о том, то о другом.

Отец Харитон – аскет и молитвенник. Помню, около десяти лет назад один мой знакомый, атеист, продекан одного европейского университета, решил получить очередной грант на работу об Афоне. Впервые в жизни он зашел в православный храм Святых Архангелов в Дохиаре и встал в стасидию. В этот день служил отец Харитон. Он кадил в храме, и когда поравнялся со стасидией, в которой стоял этот исследователь, тот не выдержал и заплакал. Отец Харитон был живой проповедью смирения и покаяния, о существовании которых мой европейски образованный спутник даже не подозревал. Впоследствии он был крещен в Дохиаре и даже прожил там некоторое время.

Отец Теолог, о котором можно сказать – вот эллин, в котором нет лукавства (ср. Ин. 1, 47). Когда после трудовых послушаний он пел на службе, это было самым трезвым пением на Святой Горе.

Написав так о братии, я не боюсь навредить им своей похвалой – они, как и их старец, не бороздят Интернет.

Стена, залитая вручную за 1 день в монастыре Дохиар

Когда у меня подходил к концу срок защиты малого доктората, то, придя к геронде, я попросил его благословения на поездку в университет, но старец ответил:

– Оставайся в монастыре. Здесь, на стройке, с тачкой в руках, ты напишешь свою докторскую, а Господь поставит тебе оценку.

Но спустя некоторое время он попросил меня заказать на фабрике богемские паникадила к дохиарской чудотворной иконе Божией Матери «Скоропослушница», и я поехал в университет. Через неделю я начал помогать на стройке, да так, что ночью садился выпить чаю, а утром открывал глаза с холодным чаем в руке. В университет я уже не вернулся, защита прошла с тачкой в руках, как сказал мой старец, а иначе и не могло быть.

Дохиар, который мы знали, – это был наш старец. Я верю, что он так же, как и раньше, будет защищать свой монастырь и не оставит никого из нас без своей помощи.

Подготовила Ольга Орлова

Книги Орловой Ольги в интернет-магазине "Сретение"

29 ноября 2018 г.

Яндекс.Метрика