Чем отличается генеральная исповедь от «обычной», «повседневной»?
В целом можно сказать, что это исповедь за всю прожитую человеком жизнь – с того возраста, в котором он начал отличать добро от зла, до того момента, когда он к этой исповеди приступил. Казалось бы, человек приходит в храм, приходит на первую исповедь – и именно тогда должен покаяться во всем том, в чем до прихода в Церковь согрешил. Но этого, как правило, не происходит в силу различных обстоятельств. Прежде всего потому, что подавляющее большинство людей на первую исповедь приходят совершенно не готовыми. И чаще всего человек в первый раз даже не исповедуется, а отвечает на наводящие вопросы священника: не согрешил ли он в этом, не согрешил ли в том, не согрешил ли в чем-то еще. Но даже если человек, впервые пришедший на исповедь, к ней и готовился, и спрашивал кого-то, как исповедоваться, и даже какие-то книги читал, он чаще всего видит свою жизнь все-таки довольно поверхностно. Видит и исповедует только те грехи, которые отягощают его душу очевиднее всего и которые его в настоящий момент особенно беспокоят, а других грехов будто бы и не замечает. Во-первых, потому, что у него нет еще того духовного зрения, которое позволяет обратиться к собственной душе и найти то, что сокровенно в ней. Во-вторых, потому, что порою Господь Сам от человека как бы прикрывает до времени большую часть его грехов: ведь, как говорили некоторые святые отцы, если бы Господь сразу открыл кому-либо из нас нашу греховность такой, какова она есть, то, возможно, мы просто не выдержали бы ужаса представившегося нам зрелища…
И вот получается так, что человек, может быть, уже неоднократно исповедовался, а потом вдруг от кого-то услышал это самое словосочетание – генеральная исповедь. Как к ней готовиться и как на нее идти?
И здесь начинаются разные сомнения, вопросы, недоразумения. Некоторые люди говорят: «Как же, ведь мы уже наверняка во всех грехах покаялись, зачем нам исповедоваться в них вторично? Ведь получается, что в этом есть некое неверие в силу и действенность таинства Исповеди?».
Действительно, мы говорим о том, что если человек однажды в чем-то исповедался, то не нужно второй и третий раз исповедоваться в одном и том же неповторявшемся грехе. Можно порой увидеть, как кто-то приходит и кается раз за разом в тех прегрешениях, которые имели место когда-то в далекой молодости, и при этом не исповедуется почему-то в тех грехах, которые творит уже непосредственно в это ближайшее к исповеди время. В этом заключается одна из уловок врага: он постоянно человека отсылает назад, в то прошлое, которое уже нельзя исправить, и таким образом отводит от настоящего, в котором многое еще можно и нужно изменить. Но необходимость генеральной исповеди обусловлена совсем другим. Говорить на ней о прежде совершенных – и в том числе исповедованных – грехах нужно не по причине неверия в действенность таинства, а просто потому, что необходима некая цельность: нужно представить в совокупности все, в чем мы до этого момента согрешили. Старец Паисий Афонский вообще считал, что когда человек приходит к новому духовнику, то независимо от того, сколько раз он до этого исповедовался, ему нужно принести такого рода генеральную исповедь. Он объяснял это примерно так: когда мы приходим к врачу, то должны принести ему всю историю своей болезни, чтобы он знал, от чего и как нас лечить, а не блуждал в потемках.
Об этом мы чаще всего даже не задумываемся, так как не понимаем, насколько священнику – действительно так же, как врачу – история нашей греховной болезни бывает необходима. Помимо этого, бывает так, что человек, даже регулярно исповедуясь, по какому-то малодушию – иногда осознаваемому, иногда неосознанному – некоторые грехи либо скрывает, либо исповедует не полностью или говорит о них невнятно, пытаясь их и назвать и не назвать одновременно. Во время генеральной исповеди эта недоговоренность может и должна быть преодолена. Кроме того, о благодатности опыта генеральной исповеди свидетельствует и то, что она издревле предшествует как монашескому постригу, так и рукоположению в священный сан.
Во время генеральной исповеди происходят порой неожиданные повороты – неожиданные и для священника, и для самого кающегося; и об этом тоже обязательно стоит сказать. Бывает так, что христианин, подъявший этот труд, получает некий совершенно удивительный дар, а именно дар видения своей жизни во всей ее полноте, во всей ее протяженности. Он начинает понимать, как эта жизнь была прожита, что в ней было верно, что в ней было неверно. Такой целостный просмотр своей жизни приводит к столь же цельным и определенным выводам, и это очень помогает приходить к тем решениям, которые могут изменить и исправить ситуацию в настоящем. Генеральная исповедь в этом смысле становится буквально неким штурвалом, посредством которого можно совершенно развернуть жизнь человека.
Бывает и так, что человек, пришедший на генеральную исповедь и до того задававшийся многими заводившими его в тупик вопросами: «почему вот это в моей жизни не так? почему это так получилось? откуда та беда? откуда другая напасть?», вдруг после исповеди, ни о чем больше уже не спрашивая священника, сам говорит: «Я понимаю, откуда это в моей жизни, а откуда – то». И порой даже сам очень точно называет причины того или иного своего жизненного злоключения. И если человек в дальнейшем не грешит невниманием и не утрачивает по лености этого духовного зрения, опыт исповеди за всю жизнь позволяет ему видеть связь между своими поступками и тем, что затем происходит в его жизни и в последующие годы. И это очень помогает жить, потому что терзания и недоумения – почему у других хорошо, а у меня плохо? – забирают у нас подчас много времени и сил. А ответ, по слову преподобного Амвросия Оптинского, прост: древо креста, который несет человек, вырастает на почве его сердца. Вот почему собственно сердце всегда необходимо очень внимательно исследовать, изучать, чтобы потом не удивляться тому, что из него вдруг совершенно, казалось бы, неожиданно произросло.
Как обычно происходит подготовка к генеральной исповеди? Естественно, что для этого требуется какое-то время: как говорили святые отцы, пока вода в сосуде находится в состоянии смятения, муть не оседает. Нужно этот сосуд оставить в покое, и спустя какое-то время вода отстоится и сделается прозрачной, а вся грязь осядет на дно, и можно будет отделить одно от другого. Вот такой же процесс должен, наверное, иметь место и при подготовке к исповеди за всю жизнь: человеку нужно время, чтобы с собою разобраться. Естественно, что если даже обычная исповедь порою требует от нас ручки и листа бумаги или блокнота для того, чтобы записать, в чем мы хотим покаяться, то тем более это нужно для исповеди за всю прожитую жизнь. Просто так ее в памяти не удержать. Обязательно нужно молиться, чтобы Господь помог вспомнить все то, что в жизни худого совершилось, и облечь это именно в те слова, в которых грех будет виден и конкретно назван, а не спрятан за тем или иным оборотом речи. Это действительно очень трудно: посмотреть на себя беспристрастно со стороны и признать: «Я грешник», потому что в повседневной жизни мы представляемся себе и другим такими, какими хотим себя видеть, а не такими, какие мы есть на самом деле (мы настолько не знаем себя, что нередко совершаем поступки, неожиданные для нас самих, не то что для окружающих). Но для того, чтобы по-настоящему измениться к лучшему, нужно на генеральной исповеди открыть, обнажить пред Богом свое сердце до самого дна, и мужество, которое человек проявит в этом духовном подвиге покаяния, потом уже не покинет его, став бесценным его приобретением и достоянием.
Подготовка к генеральной исповеди, на мой взгляд, – это тот момент, когда нужно хотя бы раз в жизни воспользоваться одним из так называемых вопросников к исповеди, содержащих пространный перечень грехов и их проявлений. Я бы не сказал, что эти вопросники являются каким-то приятным, высокохудожественным чтением. Они нередко бывают достаточно примитивными. Но мы и не собираемся получать удовольствие от их чтения. Это своего рода плуг, которым надо перепахать свою душу и вытащить на поверхность все то черное, грязное и негодное, что в ней есть. Эти вопросники не должны становиться нашими спутниками на протяжении всей нашей церковной жизни: они просто должны нам помочь однажды, а потом их, как костыли, можно будет отложить в сторону. А почему они в данном случае все-таки нужны? Потому, что у современного человека настолько искажено представление о нормах поведения, что пока он не увидит четкого указания на то, что является грехом, он об этом, может быть, даже и не задумается, а если задумается, то тут же эту неприятную мысль от себя прогонит. При этом, если мы взяли, допустим, один раз книгу «Исповедую грех, батюшка», в которой несколько сотен вопросов о том, не совершали ли мы тот или иной грех, не нужно строить свою исповедь как перечень ответов по всем пунктам. Это грустно, но приходилось сталкиваться со случаями, когда человек приносил на исповедь листочки с указанием пунктов: 1, 2, 3…, а против каждого пункта слова: «да» или «нет». – «Что это такое?» – спрашиваешь и слышишь: «А это я ответил на вопросы из книги…». Конечно, это совершенно неправильное отношение к подготовке к исповеди за всю жизнь. Эти вопросы играют только вспомогательную роль, а сама исповедь должна происходить в произвольной форме. Каждый человек по-разному говорит о том грехе, который он совершал; самое главное, чтобы было сказано все внятно, без утайки, понятно для священника, чтобы родилось чувство раскаяния и непоколебимое желание этот грех вновь не повторять.
Естественно, что процесс подготовки к исповеди за всю жизнь – процесс достаточно болезненный, потому что и обычно, исповедуясь раз в две-три недели, мы испытываем определенный душевный дискомфорт, когда вспоминаем о тех грехах, о которых нужно будет сказать. А когда нам приходится вспоминать всю свою жизнь, невольно приходится возвращаться душой к вещам, которыми ни с кем делиться не хочется и о которых не просто не хочется говорить, но даже не хочется вспоминать. Это необязательно какие-то страшные преступления, это необязательно чудовищно позорные деяния. Но каждому из нас есть, чего в своей жизни стыдиться. И бывает, что человек, когда он все это начинает ворошить и для генеральной исповеди записывать, приходит в тяжелое душевное состояние. Кого-то при этом бросает то в жар, то в холод, кто-то плачет, кто-то унывает, кто-то вообще не может понять, что такое с ним. Но это все надо обязательно пройти, и важно процесс подготовки к такой исповеди не затягивать. Хорошо, если он уложится в неделю, не более, потому что когда это занимает недели или месяцы, то, во-первых, человек уже привыкает этим процессом заниматься и может бесконечно что-то дополнять и переформулировать, все дальше откладывая завершение, а во-вторых, в этот период особенно действует враг. И если человек начинает колебаться и думает: «Сегодня не пойду и завтра тоже не пойду, а на следующей неделе у меня неотложные дела, так что пойду через две недели», то вполне возможно, что за эти две недели с ним начнут происходить какие-то странные вещи: либо начнут умножаться те самые грехи, в которых он собирается исповедоваться, либо возникнут неприятности на работе, либо еще что-то воспрепятствует в конце концов пойти – вплоть до того, что он упадет и сломает ногу (приходилось сталкиваться и с этим). Так что если вас, как это часто говорят, «что-то не пускает» на исповедь, нужно отдавать себе отчет, кто на самом деле вас «не пускает», и надо скорей вырваться и бежать, потому что, значит, такова власть «непускающего» над вами.
И еще. Нужно понимать, что человек не может покаяться во всех грехах, которые он в жизни совершил. Не может покаяться в каждом греховном деянии, в каждом греховном эпизоде, который был в его жизни: ни один человек всего этого не вспомнит. И поэтому нельзя представить такое состояние, в котором мы все-все прегрешения собрали, в них раскаялись и стали буквально совершенно чистыми от греха. Такого быть не может. Поэтому суть не в том, чтобы как можно дотошнее все перечислить – порой кто-то понимает исповедь именно таким образом, а в том, чтобы назвать самое главное, самое тяжелое и самое стыдное в конкретных ярких проявлениях и при этом поставить себе задачу измениться, стать другим; это стремление вкупе с верным пониманием от чего и к чему должно нам идти и есть самое важное.
Должным образом подготовившись к генеральной исповеди и с должным мужеством обо всем, что вспомнилось, при совершении таинства сказав, человек зачастую ощущает удивительную духовную свободу – буквально как будто какая-то гора с его плеч свалилась. Это облегчение происходит оттого, что душа, которая грехами была связана, как какое-то забитое, несчастное существо, вдруг распрямляется и расправляется. Наверняка многим из нас приходилось переживать и это состояние сжатости, измученности души, и ощущение того, что она отпущена на свободу. Это то, о чем в Евангелии говорится, что Господь приходит для того, чтобы отпустить измученных на свободу (Лк. 4:18) – измученных, утомленных грехом.
С этим освобождением от греха связаны и случаи исцелений, и один такой чудесный случай был в моем священническом опыте. В свое время в Москве ко мне пришел в храм человек; это был гагауз, который жил и работал в Москве, человек крещеный, по традиции относящий себя к Православной Церкви, но никаким образом своей веры до того не проявлявший. А пришел он после того, как потерял способность разговаривать – необъяснимо, неожиданно потерял дар речи. Естественно, это не могло его не напугать и не привести туда, где он угадывал возможность помощи. Будучи еще совсем неопытным священником, я вспомнил тогда пример из жизнеописания преподобного Варсонофия Оптинского. К нему привели мальчика, который не мог говорить, не будучи немым от рождения. Преподобный сказал его маме, что мальчик совершил какой-то грех, в котором не может признаться на исповеди, и с этим связана его немота. Затем он что-то сказал на ухо мальчику – мальчик испугался, отпрянул от него, потом кивнул головой, принес покаяние в том самом грехе, о котором знали только Бог, преподобный Варсонофий по откровению от Господа и сам мальчик, и к нему дар речи вернулся. Вспомнив все это, я посоветовал этому человеку исповедоваться за всю прожитую им жизнь. Он старательно подготовился к исповеди, все написал, принес на вечернюю службу. Прочитать он это не мог, потому что по-прежнему не говорил, и я прочел за него. На следующий день он пришел причащаться и, придя на Причастие, уже говорил. На самом деле таких случаев в жизни Церкви много.
Завершая разговор о генеральной исповеди, стоит сказать о том, что, помимо исповеди за все прожитые годы, предпринимаемой однажды, в нашей жизни должны быть исповеди, к которым мы готовимся неким особым образом. Мы понимаем, что есть в нашей христианской жизни определенная инерция. Очевидно, что причиной ее являются не просто какие-то повторяющиеся грехи и повторяемые ошибки, а глубоко укоренившиеся в нас страсти и навыки, с которыми мы никак не можем справиться. И вот бывает необходимо – я у кого-то из греческих старцев этот совет первый раз встретил и его запомнил – время от времени производить своего рода генеральный пересмотр всей своей текущей жизни, то есть не просто подготовиться к исповеди за тот период, в течение которого мы к таинству Покаяния не приступали, а взять на себя труд пересмотреть свою жизнь в целом: как я живу, что со мной происходит, почему я совершаю эти ошибки, почему наступаю на одни и те же «грабли», которые и меня, и окружающих без конца бьют. Такая исповедь тоже приносит душе ясность, поскольку она бывает и более глубокой, и более серьезной, нежели исповедь повседневная, потому что опять-таки, когда мы какие-то вещи делаем по инерции, в обычной своей суете, то чаще и незаметнее для нас включается механизм самооправдания. Вот знаете, порой даже бывает так: человек приходит на исповедь и начинает говорить: «Я негодяй, я лентяй, такой-сякой», – и понимаешь, что в этом тоже кроется самооправдание, потому что человек хочет сказать: я негодяй, такой и сякой, поэтому все, что я делаю, не так уж и страшно. Поскольку уж я вот такой, то, что я творю, закономерно. Словом, самооправдание может скрываться за самыми неожиданными внешними ширмами, и необходимо периодически обнаруживать его, выводить на чистую воду. И регулярный пересмотр своей текущей жизни очень в этом помогает.
Игумен Нектарий (Морозов)