Житие преподобной Манефы Гомельской

 День памяти 11/29 августа

 

Почитание икон, честных останков святых угодников Божиих ведется от времен древней Церкви Христовой. Через них, как через окна горнего мира, Господь в изобилии подает утешение всем страждущим в этом скорбном веке, который во зле лежит. Вера в Бога и в Его милосердие способна изменить всю жизнь человека, только бы человек сам этого захотел. Воистину все возможно верующему, так как сердце его, открытое для Божией благодати, способно принять ее действия, превосходящие физические законы этого мира. То, что для неверующего безумие, то для верующего сила Божия, в немощи совершающаяся к славе Божией во всем творении Его. Вера открывает человеку, что Бог над законом, а не закон над Богом. Бог есть установитель и самих законов, как духовных, так и физических. Таким образом, верующий свободен в Духе Божием и дерзает просить у Бога всего, чего пожелает, только чтобы это прошение было по воле Божией. А неверующий, будучи пленником не только греха, но и самого физического закона, не получает милости, так как не просит у Источника милости ничего духовно ценного, а если и просит, то одни только блестящие пустышки, относящиеся к соблазнам мира сего.

Мы рады, что Бог, желающий спасения всех, не только не лишает нас, многогрешных, своей милости, Он, напротив, постоянно ее увеличивает. Так и ныне открывает Он нам еще одно окно в духовный мир, изливающее Его Благодать в лице схимонахини Манефы, в миру Марии Владимировны Скопичевой.

Мария Владимировна родилась в тяжелое время гражданской войны в деревне Севрюки, под Гомелем, 1 апреля 1918 года и стала Великой молитвенницей, целительницей, подвижницей Земли Белорусской. Семья Скопичевых, в которой появилась новорожденная, назвала ребенка Марией в честь пустынницы Марии Египетской. Радость, связанная с рождением ребенка, вскоре омрачилась после слов врачей, объявивших, что девочка никогда не будет ходить. Мария родилась с церебральным параличом. Надежды на избавление от тяжелого неисцелимого недуга не было. Радость сменилась печалью, тяжелым душевным грузом. Судьбу дочери нужно было принимать без ропота, и Бог помог, дал силы к несению Креста.

С раннего детства Мария видела свою мать Гликерию, молящуюся ежедневно перед святыми иконами, и чуткая душа ребенка уловила смысл нашего существования на земле: все держится на молитве, любви и добре. В детстве в ночном видении Мария видела две дороги и стала перед выбором, по какой идти. Был голос: «По левой пойдешь, спокойно жизнь проживешь, по правой – скорбеть будешь». Не задумываясь, Мария выбрала правый – скорбный путь.

Терпение, смирение и любовь ко всему живому, окружающему, возрастали в сердце Марии, хотя трудно было свыкнуться с горем, хотелось быть «как все». Подрастая, Мария старалась помочь матери, чем могла, всегда была занята делом: самостоятельно стирала на реке, убирала дома, помогала готовить еду. Она стремилась свой недуг не замечать, быть наравне с другими. Окружающие любили Марию за веселый нрав, умелые руки и удивительное чувство вкуса в одежде. Чтобы быть полезной, Мария научилась кроить и шить одежду. И соседи, зная, что Мария подберет нужный фасон, шли к ней.

Находя радость в общении с односельчанами, Мария покорно несла свой Крест, а в душе у нее зрел страх Божий, укрепляя, возрождая ее дар, данный ей от рождения – служить Богу и людям. Как-то старцу, побиравшемуся в деревне и зашедшему в дом Скопичсвых, Мария подала кусок сала. Ее матери, Гликерии, повстречавшейся ему на пороге дома, старец потом сказал: «Твоя монахиня дала мне сала». Этими словами он предсказал судьбу Марии. Мария противилась такой судьбе, не верила и не соглашалась. Много слезных молитв было высказано Марией перед иконами, прежде чем пришло ее решение вступить в число монахинь Ченковского женского монастыря в честь иконы Божьей Матери «Тихвинской». Игуменья Ченковского монастыря Поликсения, встречаясь с девушкой, очень жалела ее, понимая, что ей начертана нелегкая жизнь. «Не прожить Марии без посторонней помощи в реальном мире», – думала матушка и всякий раз звала ее к себе в монастырь. Игуменья радостно приветствовала решение Марии вступить в число сестер. В день праздника Преображения Господня Мария приняла постриг. С этого момента всю горячность своего сердца и темперамент она подчинила воле Божьей. Позже постриг в великую схиму совершил схиигумен Макарий, один из последних Оптинских старцев, который стал для схимонахини Манефы духовным отцом. Молитвенник и прозорливый старец предвидел судьбу монахини Манефы. Перед смертью он завещал иеросхимонаху Артемию (Потоцкому) быть духовным отцом матушки Манефы, а ей говорил: «Посылаю к тебе молодого батюшку».

Находясь в монастыре, матушка Манефа, пребывая в молитве, укреплялась в Благодати Духа Святого. Теперь вся ее жизнь стала непрестанной молитвой. Другой дороги она не знала. Молитва, соединенная с постом, укрепляла дух. Ее душа, преодолевая физическую немощность тела, подкрепляемая молитвами духовного отца, стремилась к совершенству. Грянула Великая Отечественная война, попущенная Богом народу за безбожную пропаганду. Разрушались, сводились на нет трудовые достижения народа. Возможно, для успокоения народа новая немецкая власть разрешила открывать церкви, монастыри. Люди молились Богу с одной просьбой: победоносно закончить войну и вернуть родных с фронта.

Монахини Ченковского монастыря возвратились в свою обитель, а матушка Манефа, покинув монастырь, поселилась в семье верующих престарелых супругов Кизёвых в деревне Вишневка Теренического сельсовета. Хозяева замечали, что молодая монахиня много времени уделяет молитве, чтению духовной литературы. В деревне Вишнёвка в годы войны существовал необычный обряд: ежегодно 24 сентября переносили «свечу» и икону из одного дома в другой. Люди верили, что это действие поможет мужьям, сыновьям, ушедшим на фронт, таким образом, они молитвенно, ограждали их от смерти. Деревянную свечу наряжали в полотняный наряд и торжественно крестным ходом переносили по деревенской улице. Свечу перед иконой всегда держала монахиня Манефа, которую несли на плечах. Одновременно на ходу спрашивали ее о своих мужьях, сыновьях, отцах. Матушка предсказывала женщинам о судьбе их близких, но, иногда жалея вдовицу, умалчивала о гибели мужа.

Матушка Манефа жалела больных, немощных. Люди любили матушку Манефу и верили ей. Но больше всех она жалела и любила вдову Степаниду и Анну Мироненко. Степанида имела большую семью, и матушка, жалея ее, не говорила правду о том, что ее муж погиб, а Анне часто повторяла: «Молись, молись за него (за мужа)». Муж Анны был в плену в Бельгии, после окончания войны вернулся живым.

После войны матушка Манефа в силу малой подвижности располнела, и муж Анны, Филипп Мироненко, стал возить матушку на праздники на повозке. Однажды Филипп Мироненко вез матушку из Вишневки в Гомель. Вдруг матушка говорит: «Филиппушка, скоро нам встретятся нехорошие люди, так ты обойдись с ними тихонько, не груби, и не противоречь им». В это послевоенное неспокойное время и тяжелое во всех отношениях страшно было появляться вдали от населенного пункта в поздний час. Филипп, обладая недюжинной силой, никого не боялся. Подъезжая к деревне Залипье, их остановили семь бандитов, попросили закурить. Бандиты окружили телегу, на которой сидела матушка Манефа, беззвучно молящаяся о спасении.

Филипп поспешил достать кисет, полный табаку. Хоть и жалко было расставаться с трофейным кисетом, любимой вещью, отдал его бандитам. Бандиты отступили, пропустив повозку. Люди удивлялись, что бандиты не тронули их и не надругались над матушкой Манефой и Филиппом Мироненко. Всем было понятно, что матушка Манефа силой молитвы отвела беду.

Вскоре пришлось молодой монахине вернуться в свой родительский дом, в деревню Севрюки, в котором после смерти сестры остался без присмотра еще не ставший на ноги единственный племянник Василий, нуждавшийся в ее помощи, впрочем, также как и она в его. Теперь было матушке Манефе кому излить свою душу, поговорить, приласкать, разделить одиночество.

В первые послевоенные годы трудно было с продуктами. Однажды случилось матушке три дня не принимать еды, кроме кипятка. Подумывала уже молодая монахиня, что приходит ее конец, но в это время, из далекой Вишнёвки, насушив сухарей, спешила по глубоким сугробам к матушке Манефе Анна Мироненко. Матушка была тронута таким вниманием и душевной добротой. Приняв сухари, изрекла: «Отныне не сойдет хлеб со стола твоих детей и внуков».

В послевоенные годы волна репрессий прокатилась по стране с нарастающей силой. Не щадила власть церкви и монастыри. Ченковский монастырь уже не существовал, его разогнали. Но молитвы матушки Манефы по-прежнему помогали людям, огромная доброта души привлекала, притягивала к ней страждущих односельчан и людей из дальних мест. Многие замечали: как скажет матушка, так и нужно поступать, как благословит, так и будет. Если отступить от матушкиного указания – себе во вред.

Советы молодой монахини были просты, действенны. Но в ее словах была такая сила и убежденность, что мало находилось людей, сомневающихся в матушкиных советах. Несмотря на свою молодость, матушка Манефа была серьезна и поучала людей главным образом о том, что прощение грехов лучше получить на Земле.

Матушка старалась помочь всем. В силу своей прозорливости часто знала, кто и с какими помыслами идет к ней. Будучи великой молитвенницей и целительницей, матушка любила людей. С людьми говорила просто, ровно, никогда не повышая голоса. Матушка могла сказать незнакомым ей людям о самом сокровенном в их душе. Рассказать о прошлом, предсказать будущее, дать лучший совет. Молитвы матушки Манефы лечили, давали правильное направление на жизненном пути, приближали людей к православной вере.

Главными советами матушки постоянно были: молитва, покаяние, милосердие. Всем матушка советовала читать Акафист Божьей Матери. Подавать, чтобы молились за живых и усопших в монастырях, давать за них милостыню. Много было у матушки Манефы предсказаний. Однажды пришла к ней жительница соседнего села Зинаида спросить о больном муже, которому врачи поставили диагноз: саркома костей и предложили положить его в больницу. Матушка не благословила положить больного на стационар, а велела лечить дома. Но Зинаида положила мужа без благословения в больницу, и хотя вскоре забрала домой, тем не менее, больной прожил не долго, в течение года скончался.

Оказывая людям молитвенную помощь и исцеляя их, матушка Манефа стыдилась брать пожертвования в это тяжелое время. Но, имея благословение схиигумена Макария, с благодарностью принимала, чтобы можно было накормить пришедших издалека. От матушки никто не уходил голодный. К ней шли простые люди, шли священники, для духовного общения. Люди, далеко не духовные, приобщались к Богу, познавали силу матушкиных молитв.

Господь не оставлял схимонахиню Манефу без помощи и поддержки. Долгое время с ней прожила бывшая медицинская сестра, а ныне монахиня Анна, а также монахиня Фотиния, позже принявшая схиму с именем Евстафия.

Компенсируя беспомощность схимонахини Манефы, Господь посылал ей единомышленников, близких по духу людей, опекавших и оберегавших ее. С их помощью обрабатывался огород, велось несложное хозяйство. У каждого было свое послушание: монахиня Анна читала молитвы, Акафисты, Псалтирь, помогала принимать посетителей, ходила на реку стирать. Монахиня Фотиния готовила и убирала. В большой духовной дружбе с матушкой был отец Артемий (Потоцкий), иеросхимонах, служивший в г. Довске, пострадавший за веру Христову в ссылках, в Сибири. Отец Артемий направлял людей, нуждающихся в духовной помощи, к матушке Манефе.

Для укрепления духовных сил Господь послал схимонахине Манефе глубоко верующего человека. Так, бывший офицер Красной армии, фронтовик, прибыл в г. Гомель. Временно определился на проживание к схимонахине Серафиме. Наслушавшись от нее и от других людей о прозорливости схимонахини Манефы, Николай подался к матушке получить облегчение от тяжелых болезней. Оглядев пристально с головы до ног Николая, худощавого красивого молодца, схимонахиня Манефа коротко и твердо произнесла: «Будешь священником». В глубине сердца у него самого и раньше проскальзывала такая мысль, а сейчас, выслушав матушкино изречение, он поверил в свое призвание быть священником. По своей душевной доброте Николай зачастил к беспомощному человеку. В хозяйстве матушки Манефы нужны были его умелые мужские руки: чинить забор, крышу, заготовить дрова на зиму. Вскоре Николай Мамичев, оставив работу на деревообрабатывающем комбинате, переселился к матушке Манефе на постоянное место жительства. Живя у матушки, Николай принял тайное монашество от схиигумена Макария еще при его жизни и был рукоположен во священника. Тогда сам собой образовался маленький монастырь, в котором были: священник иеромонах Николай, схимонахиня Манефа и три монахини: Анна, Евстафия и Фотиния. Обитель жила по своим сложившимся правилам. Все в доме старались делать по согласию, а с появлением собственного священника многое в маленьком монастыре еще более преобразилось. Отец Николай выстроил деревянную пристройку из 2-х комнат для приезжих, летнюю кухню, соорудил матушке коляску для передвижения.

Между приемом паломников, духовных чад, молитвой и службой матушка Манефа шила, вышивала или штопала белье. Наволочки, постельное белье, носки, покрывала – все было заштопано аккуратно, все было чисто и опрятно. Во время шитья монахиня Анна вслух читала матушке любимые псалмы: 26-й, 50-й, 90-й, 17-ю кафизму, да и всю Псалтирь. Летом матушка сидела во дворе, шила и вышивала, одновременно принимая приезжих. Почти все свои средства матушка отдавала на монастырь. Матушка Манефа никого не упрекала, не укоряла в грехах. Ее спокойное лицо выражало искреннее сочувствие, любовь, доброжелательность, жизнерадостность. Матушка советовала часто читать 90-й псалом «Живый в помощи», «Да воскреснет Бог», так называемую ею «Довоскресную» молитву, от нападения врагов.

Во время ночного кратковременного отдыха матушка оставалась одна, да и тогда в ночных видениях матушку Манефу посещал иеросхимонах Артемий, духовный отец матушки, который ограждал свое чадо от возможных искушений. Уйдя из земной жизни, отец Артемий продолжал окормлять матушку, как думается, за ее особо ревностное отношение к послушанию, подсказывал, делал замечания; наставлял следить за отцом Николаем в восхождении его по духовной лестнице.

Несколько раз во сне матушка видела Божью Матерь. Это видение было ясным, сопровождающимся благоговением и всеобъемлющей любовью к человеку. Божья Матерь являлась то в виде строгой, табачного цвета одежды, монахини, то в виде юной, необыкновенно привлекательной девушки. «Молись мне», – говорила Она, и, хотя матушке не сразу дано было знать, что посещала ее Богородица, сердце при каждом посещении трепетало, и готово было от счастья выпорхнуть из груди.

Однажды в ночном видении матушке явился Высокопреосвященнейший Митрополит Антоний Мельников (†1978) вместе с назначенным на его Высокопастырское место Митрополитом Филаретом. Владыка Антоний заметил, что Митрополит Филарет – его приемник, богобоязненный архипастырь, хотя и молодой, в нем есть страх Божий. Во сне матушка Манефа жаловалась отцу Артемию на свою болезнь, недомогания, спрашивала, когда ее заберут, говорила, что устала жить. Жаловалась, что отец Николай, бывает, находится в большом несогласии с ней, из-за чего она расстраивается. Иеросхимонах Артемий на все жалобы матушки отвечал, что ей нужно терпеть. «Все святые терпели и тебе нужно терпеть. Пей святую водичку и терпи». Иногда он давал для болящих людей очень действенные рецепты, говорил, что матушка нужна иеромонаху Николаю, ему без нее будет худо. Поэтому Господь держит матушку возле о. Николая, подкрепляя его болезненное состояние. Указом Митрополита Антония иеромонах Николай (Маличев) был направлен настоятелем в Кривскую церковь Святителя и Чудотворца Николая.

Много было потрачено сил и средств на ремонт храма. Верующие помогали в ремонте и украшении церкви. Все близкие духовные чада о. Николая: Мария Богуш, Любовь Мироненко своим участием помогали в обновлении и украшении храма. Обновленный храм действовал по воскресным дням и праздникам. Радовали ручники, вышитые умелыми матушкиными руками, покрывающие иконы святых, создавая в церкви уютный домашний вид.

Сильный духом отец Артемий наставлял отца Николая, как при жизни, так и после смерти, являясь во сне схимонахине Манефе, как сам объяснял, для укрепления веры отца Николая. Так, однажды отец Николай какому-то человеку сказал дерзкое слово. Не зная об этом случае, матушка Манефа увидела во сне отца Артемия, который сказал: «Скажи отцу Николаю, чтобы не смел грубить людям, а был ласков и терпелив, а иначе какой пример подает им? Вина на нем будет, если отвратит человека от Церкви, да и душе своей повредит». В будущем отец Николай признался, что действительно был такой случай и в своей дерзости покаялся.

 Кроме Кривской церкви матушка посещала и Свято-Никольскую церковь в городе Гомеле, и регулярно приступала к принятию Святых Христовых Тайн. Настоятелем прихода в то время был отец Василий Копычко, благочинный Гомельского округа. Однажды схимонахиня Манефа видела, как к батюшке Василию подошел неопрятный человек, и у нее проскользнула вражья мысль, что ей бы не хотелось принимать Святое Причастие после этого человека. И в тот же момент отец Василий подозвал матушку ко Святой Чаше, произнеся: «А теперь примет Святое Причастие во исцеление души и тела схимонахиня Манефа».

Нередко по ночам матушку навещали злые духи в образе разных людей, угрожая ей или требуя от матушки, чтобы она не помогала отцу Николаю или другим духовным чадам. Матушка гнала прочь своими шерстяными четками вражьих посланников, которые тут же исчезали. За это много нападок терпела матушка от людей. Ей встречались ненавидящие в ее лице Православную веру, хотя некоторые из них позже каялись в своих поступках.

Как-то раз матушка Манефа проснулась очень встревоженная. Она видела о. Артемия на облаке, а в руках у него была голубая косынка, к которой тянутся бесы. От них отбивался отец Артемий, говоря, что за грех воровства было принесено покаяние, но враги не отступали. Вспомнила тогда матушка Манефа, что не исповедовала забытый грех детства, когда она девочкой взяла соседскую косынку, и сшила из нее платье для куклы.

Яндекс.Метрика