Из книги архимандрита Амвросия (Юрасова), основателя (1991) и духовного руководителя Введенского женского монастыря в г. Иваново, “Монастырь”
Когда монахов спрашивают: почему они уходят в монастырь, те отвечают: “В монастырь не уходят, а приходят”.
Не скорби и несчастья заставляют уйти из мира.
Любовь Христова призывает прийти в монастырь.
Быть монахом — призвание.
Когда человек стремится служить Господу и принимает постриг, он добровольно идет страдать со Христом, сораспинается Ему. И с креста не сходят, а снимают.
Это великий подвиг — быть настоящим монахом.
Много до революции было монастырей, более 1200. В 70-х годах их оставалось около 15, сейчас более 500 по России. Все они открыты в последние годы. Наш монастырь, наверное, один из первых в своем роде: он не восстанавливается, а строится.
...Свято-Введенский храм 50 лет бездействовал. Один из недавно прославленных подвижников благочестия старец Леонтий, 25 лет проведший в заключении, говорил, что придет время, этот храм откроют, и о нем узнает весь мир. Это время пришло. В 1989 году, когда будущие прихожане Введенской церкви объявили голодовку, требуя возвращения храма, о Свято-Введенской церкви узнали не только в России — телевидение, радио, газеты, журналы у нас и за рубежом много писали об этом.
Два года борьбы за храм — и вот он возвращен верующим. Жалкое представлял он тогда зрелище: стены в огромных дырах — следы от вбитых бревен, храм весь израненный, как после артобстрела, окна выбиты, крыша течет (вместо кровли из жести — брезент, покрашенный зеленой краской). Но главным было начать службу Богу, начать проповедь, потому что за 70 лет безбожной власти народ изголодался и жаждал духовной пищи — Слова Божия. Первое время проповеди говорили и в начале, и в конце богослужений. По воскресным дням вечером всем народом пели Акафист Божией Матери нараспев, а потом священники выходили на амвон, им письменно и устно задавали вопросы о вере и о спасении души, на которые тут же давались ответы. Традиция эта сохраняется и поныне...
При Свято-Введенском храме образовалась небольшая общинка, несколько человек сестер, в основном певчих. Подали прошение архиепископу Амвросию, он — Святейшему Патриарху с просьбой благословить при храме женский монастырь. 27 марта 1991 года появилась новая обитель — Свято-Введенский женский монастырь.
Монастырю было чуть более полугода, когда Владыка архиепископ Ивановский и Кинешемский Амвросий совершил первый рясофорный постриг. Владыка каждой сестре громко и протяжно произносил: “Сестра наша Екатерина постригает власы главы своея в знак полного послушания”... Было очень торжественно, красиво, и все миряне от мала до велика тянулись посмотреть как все это делается. Сестры снимали платки, им расчесывали длинные волосы (а у некоторых были и короткие — еще не успели с мира отрасти). Когда Владыка совершил постриг сестер, то казалось, будто деревце взял, вырвал с корнем и пересадил из одного места в другое, более надежное — передал сестер в руки Божии. Такие постриги совершались потом в нашей обители не раз.
235 насельниц подвизаются в монастыре. Сестры все прибывают... Каждый день просятся. И молодые, и престарелые. Многие престарелые хотели бы закончить свою жизнь в монастыре, и мы каждый раз объясняем, что у нас большое подсобное хозяйство, много работы, что им это не под силу. И монастырский устав тяжел: службы в храме идут каждый день утром и вечером. Помимо службы очень много разных послушаний на территории монастыря и вне его, на скитах, где подсобное хозяйство: коровы, козы, более 200 грядок овощей, поля картофеля. Надо посеять, посадить, прополоть, собрать, сохранить, овощи законсервировать. И на все это требуются силы. Нужно всех матушек одеть (и в пошивочной работы немало), всех накормить (за столом у нас бывает каждый день до 300 человек). Так что семья большая, забот много.
Каждый монастырь напоминает пчелиный улей. Каждая пчелка в улье совершает свою работу: одни летят в разведку, ищут нектар; другие пчелы его собирают; третьи в улье наводят порядок; четвертые — сторожат. То есть каждая пчела несет свое послушание, а в целом награда всем одна, всех пчелок любят и уважают.
В монастыре то же самое, у каждого свое послушание, а в целом творится общее дело, идет молитва, служба Господу, помощь ближним: в тюрьмах, больницах, школах. Совершается духовное делание. Цель пчелок получить мед, цель монашествующих — стяжать благодать Духа Святаго...
И Господь нас Своею милостью не оставляет. Благословил нашему монастырю мощи святых угодников Божиих: святителя Василия Кинешемского и блаженного Алексия Елнатского. Оба они подвизались о Господе в нашем крае, оба пострадали от безбожных властей.
В августе 2000 года свт. Василий Кинешемский и блж. Алексий Елнатский причислены к лику святых Российской Православной Церкви.
И еще одно утешение: с декабря 1998 года в нашем монастыре совершается чудо — мироточат иконы. Уже более 12 тысяч икон источают благодатное миро. Миро — это милость Божия, видимым образом Господь подтверждает, что Он с нами.
Господь благословил мне основать женский монастырь. Пусть это никого не смущает: история Церкви знает немало примеров, когда жизнь женским обителям давали монахи.
Меня часто спрашивают: “Как Вы справляетесь с таким количеством сестер? Где проще — в мужском монастыре или в женском?” Я всегда отвечаю: “В мужском проще. Там меньше обид, ревности, слез”. Новоначальные послушницы несут с собой еще много мирского, а монашество — это ангельский чин. “Свет монахов суть Ангелы, а свет для человеков — монашеское житие”. Вот мы и стремимся изжить в себе все мирское и обрести духовное.
Призвание
Монастырь — это не стены. Монастырь — это люди. И от того какими будут они, зависит дух в монастыре. Святые отцы говорят, что тому, кто желает идти в монастырь, надо иметь терпения не воз, а целый обоз. В монастыре собираются люди разных возрастов, разного воспитания, разного образования, характеров, они друг к другу “притираются”, шлифуются как камушки морские. Были острые уголки и стерлись. Камушек стал ровный, гладкий.
В монастыре представляется прекрасная возможность научиться духовным добродетелям. Можно свою душу, свой характер довести до совершенного состояния, если, конечно, серьезно к этому относиться. Тогда в душе не будет тоски, уныния, отчаяния: там обретут себе пристанище душевные мир и покой. В послушаниях человек будет находить удовлетворение и радость. Он может так привыкнуть с радостью исполнять любое послушание, что не будет ни ропота, ни неудовольствия. В поте лица он будет трудиться во славу Божию. А капли пота, по свидетельствам святых отцов, ангелы Божии будут собирать и относить к Престолу Господню на Небо как капли мученической крови. Поэтому монашество считается подвигом.
Есть три вида подвижничества, на которые призывает Сам Господь. Первый подвиг — юродства, когда человек в дар получает от Господа непрестанную сердечную молитву, и, будучи разумным, перед всеми ставит себя безумным — юродствует. Все, видя эти странности, ругают его и осуждают. Этот путь сложный, для избранных. Преподобный Серафим Саровский говорит: “Из тысячи юродивых навряд ли найдется один не ради себя, а Христа ради юродивый”.
Второй вид подвижничества — пустынножительство. Человек уходит в пустынное место: в горы, в лес, в степь. На это надо иметь особое устроение души. В пустыне идет непрестанная борьба, духовная брань, потому что демоны бьют и колотят отшельников непрестанно. И уныние нагоняют, и отчаяние, и тоску. Истинный подвижник все это мужественно переносит, терпением и смирением побеждает великую злость демонов. Без призвания, без особого промысла Божия этого подвига не понести. Если человек пойдет в пустыню без духовной подготовки, долго там не пробудет. Демоны в два счета выгонят.
Третий путь, на который призывает Сам Господь, — монашество. Монахи — это воины войска Христова. В стране у нас много войсковых частей, где солдаты постоянно несут службу, следят за неприкосновенностью границ нашей Родины. Их служба идет для того, чтобы населению спалось спокойно. Монастыри — это тоже своеобразные пограничные части, монахи стоят на границе невидимого мира. Монахи-воины молятся Господу, чтобы Он защитил народ от врага невидимого — диавола, от его нападок и козней. Потому чем больше монастырей будет в России, тем лучше для нее, для ее народа. Чем больше будет действующих храмов, тем благополучнее и живее будут души людей. Мы живем по молитвам святых, по милости Божией, на нас нисходящей. Постоянно идущая к Богу монашеская молитва испрашивает небесную поддержку и благодать всему народу.
В монашестве человек оставляет мир, жертвует себя Господу и старается жить в чистоте.
У каждого человека свое призвание. Не все могут быть врачами, художниками, хорошими певцами, летчиками. Каждому Господь дает свое, каждого призывает на свой путь. Точно так же призывает Господь человека к монашеству.
Любой монастырь — это преддверие рая. Если человек живет свято, Господь его не оставляет, дает ему силы, дает ему крепость и терпение.
Главное - послушание
Монастырь — это нравственный институт, где выковывается характер православного христианина. В монастыре свои законы. Самое главное — это послушание. Без послушания нет спасения. Надо слушаться духовного наставника, матушек, старших по чину. Надо стараться и свое дело-послушание выполнять с любовью, но не иметь к нему пристрастия. Благословят на другое: “Слава Богу”, и идти выполнять новое.
Обычно в монастыре насельницы должны пройти все послушания. Для чего? Чтобы знать тяжесть послушаний и делать снисхождение другому. Когда меня рукоположили в иеродиакона в Троице-Сергиевой Лавре, послали на послушание в трапезную. И я узнал, какая же великая тяжесть трудиться там! Нужно было в 6 утра хлеб получить, подготовить столы к завтраку для рабочих, накормить их, убрать со стола, приготовить столы для обеда братии (на 100 человек), нарезать хлеб. За обедом разнести каждому второе, опять столы привести в порядок, приготовить все к ужину, потом убрать... Вечерние молитвы, и в келию приходишь в 11 часов вечера. Не выходишь из трапезной целый день. Да еще надо звонить в пекарню, чтобы привезли хлеб, получать все необходимое для обеда у келаря, через день делать квас (200 литров), и целый день нужно всех кормить: и опоздавших, и приезжих. И когда мне послушание сменили и поставили другого брата, я ему сочувствовал, знал, как это тяжело. И потом всегда после обеда помогал собирать посуду, относить в посудомойку.
В старых монастырях монахи уже прошли закалку, имеют духовный опыт, могут и пример подать. А в нашем монастыре все из мира, и каждому, вновь пришедшему, говорим: “У нас в монастыре не ругаются, все терпят друг друга. Если ты в другом человеке увидишь недостатки, знай, что ты свои грехи видишь. Чистому — все чисто, а грязному — все грязно”.
И в монастыре есть все возможности для борьбы со своими недостатками: подъем в 6 часов, полунощница. Божественная литургия, общая трапеза, послушания, вечерняя служба, вечерние молитвы, — все это настраивает человека на духовную жизнь.
15 лет я прожил в мужских монастырях, и нигде не наблюдал, чтобы кто-то из братии впадал в уныние. А в женских монастырях это бывает и, надо сказать, часто без причины: найдет — и все. Видать, женская душа более ранимая, беззащитная, потому и подвергается частым искушениям.
Как бы там ни было, а каждая из сестер на своем послушании трудится. Не ладится что-то, придут покаются (ведь не все же были приучены к работе), и дело идет. Трудиться приходится всем — монастырь живет на самообеспечении. Сами копаем грядки, сеем, полем, убираем. Как говорится: как потопаешь, так и полопаешь... Некоторым поначалу тяжело: жили в миру, в голове еще остались светские песни, телевизионные передачи. Знают многих артистов, певцов, может быть, даже любили прежде щеголять в светской одежде, краситься. Но постепенно от этого отвыкают, смиряются.
А так как в монастыре молитва общая, то Господь покрывает все недостатки, потому святые отцы и говорят: “Добре, братие, жити вкупе”.